Венецианские критики убежали с показа «Фауста»

Если пытаться уловить тенденцию конкурсных картин 68-го Венецианского кинофестиваля, на ум приходят две вещи: распад личности и гениталии. «Стыд», «Резня», «Альпы», «Опасный метод», «Мартовские иды», «Воины радуги» — в этих фильмах герои теряют себя тем или иным образом. Также в этом году модно показывать гениталии крупным планом.

С показа члена трупа начинает свой фильм «Фауст» Александр Сокуров. Картина, снятая на немецком языке, стала завершающей частью тетралогии исследования природы власти, начатой в 1999 году драмой «Молох», продолженной «Тельцом» и «Солнцем». Если предыдущие фильмы препарировали жизни Гитлера, Ленина и императора Хирохито, то «Фауст» — это интерпретация драмы Гете в попытке прочесть то, что осталось между строками. Символический образ Фауста подводит черту под серией картин о великих игроках, сделавших крупнейшие ставки в жизни, но проигравших.

Оператором «Фауста» стал Брюно Дельбоннель, снявший «Амели», но ярких и сочных цветов от картинки ожидать не стоит. Фильм снят в мрачных зеленоватых тонах, усугубляющих и без того мрачную атмосферу. Фауст бредет по закоулкам немецкого городка, продирается сквозь лесную чащу, препарирует трупы, размышляет за кадром и общается с загадочным господином, чье тело не похоже на человеческое.

Голод, жадность и похоть движут героем, но при этом зрители очень активно двигали ногами, выходя из зала. Оставшиеся устроили фильму стоячую овацию с криками «браво» и «бу»...