Россия должна исчезнуть и с карты мира, и из сознания – легендарный комбат

В заключительной части интервью командир 503 отдельного батальона морской пехоты Вадим Сухаревский рассказал "Обозревателю" о наиболее ярких фейках российской пропаганды, каким видит завершение войны и о собственных мечтах.

Также читайте первую и вторую части интервью.

- Вадим, говоря о войне, вы сказали, что особенно в начале было четко видно, где черное, а где белое. А как вам после такой определенности, после подобной ясности попадать в мирную жизнь, где все иначе?

- Абсолютно спокойно. Я не разделяю возмущения части военнослужащих или добровольцев тем, что "там гуляют, выпивают – а у нас тут война, как так можно, в воюющей стране так не должно быть". Я говорю: наоборот! Если люди позволяют себе там отдыхать – значит, мы здесь хорошо делаем свою работу.

- Вполне согласна. Но я спрашивала немного о другом, больше о способности воспринимать неоднозначность мирной жизни после четкой определенности жизни на войне.

- Когда я туда попадаю, в отпуск еду – у меня там семья, у меня ребенок, зачем им жить войной или выслушивать мои рассказы о ней?

Если честно, не могу заставить себя уважать людей, которые рассказывают о своих "боевых подвигах". Это неправильно.

- Вам удается переключаться?

- Абсолютно. Если я на службе, я, переступая порог и садясь в машину утром, переключаюсь мгновенно. На службе, честно признаюсь, у меня 60% сказанного – это мат. Но дома, например, об этом никто даже не догадывается.

Моя жена впервые услышала, как я общаюсь на службе, когда я с ней разговаривал по телефону, а потом сказал: "а ну-ка, погоди"...

Читайте: Все ходы записаны, а предателей и оккупантов ждет расплата – Кабакаев

- Наверное, она была несколько шокирована услышанным?

- Там был полный шок! Она минуту не могла слова сказать. Сказала лишь одну фразу: кто это был? Говорю: я был...

- Для вас пребывание здесь, война в целом – это работа или нечто большее?

- Скажу так: это работа, которую я люблю. Конечно, что больше!

Читайте: Заставили просить прощения у "народа Донбасса" – экс-пленный танкист

- В том числе, и через эти воспоминания? Через ту злость, о которой вы говорили?

- Повторял и повторяю: смерти своих ребят я не прощу никому. И никогда.

- Я думаю, излишне спрашивать, планируете ли вы после завершения войны продолжить служить в армии...

- Посмотрим. Я ведь тоже не железный...

- А если бы решили уйти, чем бы занимались?

- Чем бы занимался? Фермерством.

- Неожиданно.

- Я мечтаю о своем доме, о земле. Выходное пособие потрачу на трактор какой-то небольшой.

- Максимально мирная мечта.

- Я сам родом с Западной Украины. С детства с отцом свои 9 соток откапывал лопатой. Поэтому и мечтаю о тракторе.

Возможно, охота, рыбалка. У меня жена из Чернигова. Там Десна, очень красивые места.

Читайте также: К нам приходили и говорили: ну что, пацаны, в предатели вас записали - освобожден пленник "ЛНР"

- А с Мариуполем вы не срослись за это время?

- Почему? Мариуполь – это уже частица моей жизни. Единственное – очень не хватает Украины. Люди упорно не говорят на украинском. А я хочу, чтобы мой ребенок разговаривал исключительно на украинском языке. И я понимаю, что эта атмосфера для него не подходит. Я хочу отдать сына в украинскую школу, чтобы он русским языком даже не интересовался.

Вот почему Мариуполь – нет. Здесь еще очень много времени нужно, чтобы хотя бы какой-то процент населения перешел на украинский.

Хотя тут есть люди, которые, когда я их подвожу, выходят из машины со словами "Слава Украине!".

- А вообще вернуть мозги людей, сердца людей – это посильная задача для нас?

- Я думаю, что да. Нужна плановая работа, особенно средств массовой информации и, соответственно, всего остального. Информационная война – она ​​ведь не закончилась. Она продолжается. И 2014 год, и все эти события – ее результат. А люди, которые там сидят – это как раз жертвы информационной войны.

- Мы уже немного касались темы, в какие выдумки верят жертвы российской пропаганды. А какие самые дикие слухи или легенды об украинских военных приходилось слышать вам?

- В нашем подразделении, например, мы как-то запекали свеклу в фольге. В YouTube это видео набрало несколько миллионов просмотров – и все это с кучей комментариев, что мы едим... сердце сепара. Это видео до сих пор можно найти.

- Серьезно нашлись люди, которые поверили в подобный бред?!

- Еще сколько! Вбейте в YouTube "Как каратели едят сердце сепара". Посмотрите.

Такой визг тогда стоял! У Киселева даже это видео показывали.

"Сердце сепара" – это вообще классика. Я же говорю, там более миллиона просмотров.

- А из того, что вам люди в глаза говорили? Или боялись?

- Прикол был в той же Георгиевке. Первые часы после боя. Мы только что отбили их блокпост. Только стали там и подняли украинский флаг. И тут – мама с дочкой. Девочке где-то лет 14-15. И они на мосту под стенкой проходят – осторожно так... Я думаю, приодбодрю их немного. Улыбнулся им и говорю: Да вы идите, мы вас есть не собираемся. А женщина, с опаской такой: "Точно?"...

Говорю бойцу: пойди возьми сухпай, дай им – чтобы поняли, что мы не голодны.

Читайте: Конец России близок – волонтер из США

- Ужас...

- Потом была еще история про румын под Славянском. Мы взяли сепара. И я уже не помню, как – в диалоге как-то к этому пришло, что-то бойцы его там грузили, а он и говорит: "Да вы вообще здесь иностранные наемники!". Спрашиваю у него: "И откуда мы, по-твоему?". Отвечает: "Вы – румыны!".

- А почему румыны?

- Меня тоже заинтересовало. Спрашиваю у него: "А тебя не смущает, что я с тобой по-русски разговариваю?". "Хорошо вас учили!". Я тогда поворачиваюсь, говорю: Саня, зови правосеков. "Не наааадо!!!".

- А они правосеков больше всего боялись?

- Да. В 2014-м "Правый сектор" – это было нечто! Мы таких неразговорчивых раскалывали! Одна лишь фраза: "Зови правосеков" – и сразу же: "Не надо! Я все расскажу!".

По-разному было...

- Вы воевали и в Луганской, и в Донецкой области. Можете сравнить людей здесь и там. Они отличаются чем-то между собой? В чем главная особенность тех и других, по вашему мнению?

- Луганское население более лояльное, чем донецкое. Донецкие, особенно там, на севере, на мой взгляд, вообще упоротые. Упоротые и не способные воспринимать другое мнение.

- А почему так, как думаете? Вряд ли дело только в общих с Россией границах, потому что они есть и на Луганщине...

- Исторические факторы, скорее всего. Сюда же искусственно завозилось население из России, чтобы поднимали промышленность. Тюрьмы и все остальное... Мне кажется, что это тоже повлияло.

Читайте: "Тут был ад, а теперь - Украина!" Как живет освобожденное село на Луганщине

- Каким, кстати, вы видите наиболее вероятный сценарий завершения войны?

- Лично мне очень нравится идея с миротворцами.

- Но это не будет конец.

- Абсолютно. Конца не будет априори. Пока Российская Федерация заинтересована в Украине, никакого завершения быть не может в принципе.

- То есть выхода нет?

- Есть варианты. Наша задача – минимизировать. То, что мы показали зубы и характер, то, что мы наконец за 20 лет независимости от политической проституции перешли к определенному вектору действий – это уже большое достижение.

Мне, как гражданину, всегда было больше всего больно и обидно от того, что мы виляли, как проститутка – от России к Европе и обратно. И никак не могли определиться.

- Ну, теперь-то уж точно пути назад нет.

- Я на это очень надеюсь. И для меня это самая большая победа. А вопрос возвращения территорий – уже больше дело принципа.

- Есть ли у вас какое-то место, с которым вы связываете будущую победу? Место, где вы четко поймете: вот оно – завершение войны?

- Мечты есть, конечно. Таких точек много.

Однозначно, война завершится на границе. Это как минимум.

Что касается меня, то моя фамилия – Сухаревский. У меня есть младшая сестра, Ксения. А в Москве есть площадь и станция метро имени Ксении Сухаревской.

Так вот: я бы хотел, чтобы война закончилась там.

- Хорошая мечта. Жаль, пока не очень реалистичная.

- Если рассматривать силовой вариант – это, конечно, возвращение наших старых границ.

- Ну, с Крымом это будет сложно.

- Да. Но поскольку я понимаю, что тамошнее население как украинцы – оно потеряно – то мне лично оно в принципе сто лет не нужно.

А вообще – это выход на границы. 24 года независимости все переговоры по демаркации границы срывались российской стороной. Поэтому демаркация так и не состоялась.

И я хочу дослужить до того момента, когда это произойдет. Для меня война будет закончена тогда, когда произойдет демаркация границ. И не меньше пары пулеметных или ракетных установок с тепловизионными прицелами будут направлены в ту сторону, на север. И установлены они будут на какой-то стене, вроде израильской.

- Стена нужна все-таки?

- Обязательно. Как минимум противотанковый ров.

- А есть ли у вас предположения, сколько времени должно пройти, чтобы хотя бы нейтральные отношения у нас с Россией установились? Или, в принципе, они не для всех испортились даже, несмотря на то, что уже четыре года продолжается война?

- Мы прекрасно знаем, что в этой войне для очень многих "виноват" Порошенко и кто угодно, но не Путин и не русские. Иначе как дебилами и имбецилами я эту часть населения назвать не могу.

Можете так и написать: олигофрения степени идиотизма.

- А адекватных? Вот сколько поколений, по вашему мнению, должно измениться?

- Я скажу так: мечтаю о том, чтобы вообще никаких отношений с Россией никогда больше не было. Чтобы такое понятие, как Россия, вообще исчезла – как с карты, так и из сознания.

Хочу, чтобы до Урала дошли китайцы, а территория от Урала до Украины считалась "зеленым мысом", как в истории. Как Кубань.

Поверьте, от этого всем будет только лучше.