Блог | Охота на женщин: в Германии становится небезопасно
Вчера примерно в полночь в центре Саарбрюккена: женщина средних лет выходит из своего дома, внимательно смотрит на меня, подходит и спрашивает: "Простите, мне нужно на заправку, не могли бы вы меня сопроводить? Недавно здесь была изнасилована моя подруга и я больше не чувствую себя в безопасности". Всю дорогу она жалуется мне на свое горе, говорит, что в их районе по ночам больше не безопасно. Расказывает, что ей страшно – за себя и за своих дочерей. В какой-то момент женщина заплакала и призналась, что боится говорить об этом на работе.
После моего состоявшегося накануне выступления в Саарбрюкене, которое на самом-то деле было посвящено России, многие люди говорили то же самое. Если реальные опасения людей не воспринимаются всерьез, если они игнорируются крупными политическими партиями, а людей, рассказывающих о своих истинных ощущениях и переживаниях объявляют клеветниками – это поляризует общество, усиливает края политического спектра и делает радикалов ещё сильнее и мощнее. Поэтому мы должны, наконец, начать говорить о проблемах и страхах людей открыто. Лишь так мы сможем с ними совладать и лишь так возможно знаменитое "Мы с этим справимся" (известный ответ Ангелы Меркель на вопросы о последствиях ее миграционной политики). Справимся не отводя взгляды в сторону, не вытесняя неприятное и не оскорбляя друг друга.
Читайте: Во что превращается Германия! Это как дурной сон, ущепните меня!
PS:
При желании я могу описать ночную встречу более подробно. Эта женщина была замужем за турком, свою собственную семью она мне описала как мультикультурную, в своей работе в качестве шеф-повара она расказывает, что много работала с мигрантами, например, с беженцами из Сирии, и это был для нее позитивный опыт. С другой стороны, она, друзья и подруги ее и ее дочерей имеют крайне негативный опыт общения с агрессивными, молодыми мужчинами-женоненавистниками из чужих культур, которых она теперь боится. Она говорит, что эти люди ведут себя здесь так, как будто участвуют в „дикой охоте на женщин“, будто бы им это позволено и они не боятся никаких последствий.
После того, как женщина купила на заправке сигареты, я провожаю её домой, случайная ночная спутница меня очень благодарит. Я говорю, что я журналист и что на самом деле хотел бы даже кое-что написать об этой встрече, если она не против... "Я прошу вас об этом! Я хочу, чтобы мой голос был услышан! Ведь меня переполняет именно то чувство, что мои страхи, моей семьи, моих друзей не воспринимаются всерьез, особенно в СМИ. Она дает мне свой телефонный номер: позвоните, я с удовольствием дам вам и номера моих дочерей и подружек, которые могут ещё многое рассказать".
Читайте: Тайная дипломатия Меркель и Путина
Прекрасно отдаю себе отчет в том, что некоторые станут нападать на меня из-за этого рассказа. Ведь тот, кто имеет идеологизированное мировоззрение, как правило, злится на тех, кто обращает внимание на противоречивые факты. Но полагаю, если бы как журналист я не расказал об этой истории и не предоставил бы этой женщине голос, думаю, я бы не заслужил того, чтобы называть себя журналистом. Наша задача – назвать подобные вещи своими именами, пусть даже они неудобны и спорны. B даже если ты за это „получишь по морде“ – всё лучше, чем дешёвое безопасное „мужество“, которое сегодня и так проявляют слишком многие, причем, не только проявляют, но ещё и невероятно этим гордятся.
Журналистике, которая отказывается высказываться по поводу неудобных или непопулярных аспектов, угрожает судьба превратиться в „управляемое информирование“, в средство идеологического воспитания людей. И таким образом она способствует именно тому, с чем на самом деле должна бороться: отвращению многих людей как от свободы слова, так и от демократии.
