Нестандартный фестиваль, исполненный не под лекала

Мероприятия, проходящие раз в год, примечательны тем, что ждешь их 365 дней, готовиться к ним начинаешь загодя, и становятся они настоящим праздником, а не просто «хорошим событием». К хорошему привыкаешь достаточно быстро, такова уж природа человека. Если бы фестиваль «Jazz in Kiev» проходил каждый месяц, то, возможно, весьма скоро даже самые прожженные меломаны начали бы позевывать даже на выступлениях мега-звезд. Позевывали бы, неловко прикрывая рты ладонями, и украдкой смотрели бы на часы. Нужно поистине жить джазом, как живет им Алексей Коган и его команда, чтобы находиться в процессе прослушивания ежедневно и иногда ежечасно.

Однако, к делу. А дело в том, что в Киеве прошел третий по счету фестиваль, собирающий джазовых исполнителей со всего мира. Я намеренно не писал отчет на второй же день, как делал это всегда. Мне нужно было определенное время для того, чтобы разобраться с достаточно противоречивыми чувствами, прогуляться по форумам, и понять – что заставило меня взять столь значительный тайм-аут. Если два предыдущих феста прошли под однозначным знаком огромного плюса, то с этим, третьим, юбилейным, так сказать, не все так просто и не все так однозначно. Конечно же, в СМИ оттараторили-оттрубили традиционно-бодренькое «великолепно!» и «шедеврально!», но… Но, по порядку.

Итак, подготовка к действу завершилась приобретением билетов. На первый день фестиваля билеты в кассах в небольшом количестве были, и продувные рожи под Октябрьским традиционно предлагали их дешевле номинальной стоимости.

Перед зрителями выступил киевский камерный оркестр New Era Orchestra, явивший собой достойное обрамление трех прекрасных бриллиантов-исполнителей - аргентинца Дино Салуцци, немецкой виолончелистки Ани Лехнер, и саксофониста Феликса Салуцци.

Музыканты создавали картины умиротворенные и даже несколько сонливые: вот старательная и любящая мама причесывает малыша-аргентинца перед школой, вот легкая занавесь развевается, колышимая теплым, опять-таки аргентинским, ветром… Странно, но временами казалось, что украинский оркестр своею камерностью разбавляет густой аргентинский колорит.

И дело не в том, что музыка десятков профессионалов New Era Orchestra была, что называется «не в тему». В тему. Более того – игра музыкантов вызывала приливы гордости за страну, где есть еще (или уже?) такие профи. Просто весьма странным было соединение жгучего аккордеона, тоскующей виолончели и стонущего сакса с кристаллически-канонически-классическим звучанием оркестра. Да и вообще, само выступление некоторым слушателям показалось необычным в свете того, что фестиваль – джазовый.

Но эти некоторые слушатели, вследствие определенных представлений о том, как «должно быть» не вполне врубившиеся в тему, обрели второе дыхание на выступлении Yellowjackets – старых добрых джазменов, джазовых в стельку. Зал заводили саксофонист Боб Минтцер, поразительно напоминающий Билла Клинтона, чудесный виртуоз-барабанщик Уилл Кеннеди с хитрым лицом гулящего кота (он, к слову, уходил из группы, но, нагулявшись на стороне, вернулся), повелитель клавишных Рассел Ферранте и бас-гитарист Джимми Хэслип.

Начало второго фестивального дня принесло проблем людям, не купившим билеты заранее, и добавило работы перекупщикам с продувными лицами, бегающим у входа в Октябрьский. Билетов в кассах не было. Зал был заполнен полностью. Перед началом выступления Oregon Алексей Коган передал публике глубочайшие благодарности от выступавших днем ранее Yellowjackets, наградивших киевлян такими эпитетами, как «изысканные», «интеллигентные» и «прекрасные». Приятно, черт побери.

Пока публика отбивала руки в восторженных аплодисментах самим себе, на сцене показались музыканты, играющие вместе на протяжении 30 лет. Что сказать – на самом деле, за столь солидный срок американцы из Oregon смогли не только найти собственный неповторимый стиль, но и отшлифовать этот стиль исполнения до эталонного блеска.

В их музыке – спокойствие мощной природы североамериканского штата, издревле заселенного индейскими племенами, и живость импровизаций, связывающих воедино традиционные истории, рассказанные у костра под трубку мира, и припаркованный неподалеку новехонький джип. Финал выступления Oregon ознаменовался многократным вызовом на бис, и воплями восторга публики, увидевшей милые домашние желтые тапочки, в которые был обут контрабасист, внешне поразительно напоминающий Петра Мамонова.

Вторым выступил Ли Ритенур, виртуоз-гитарист, умеющий извлекать из блестящего своего инструмента целые фразы, складывать эти фразы в предложения, и предоставлять все желающим возможность послушать торопливые, или, напротив, обстоятельные рассказы гитары о жизни.

Что говорить – таких мастеров нужно слушать, а не читать о том, как они играют. Читать можно их послужной список, говорящий сам за себя – Ритенур записывался с Сонни Роллинзом, Херби Хэнкоком, Гато Барбьери, Оливером Нелсонон, Томом Скоттом, Эрла Клугом и Джорджем Бенсоном, Рэйем Чарлзом, Аретой Франклин, Пегги Ли, Барбарой Стрейзанд, Стиви Вондером и Джонни Мэтис и другими выдающимися личностями мировой музыкальной истории. Второй день, пожалуй, стал настоящей отдушиной для любителей классического джаза, не испорченного позолоченным налетом коммерциализации…

День третий. Безусловно, именно этого дня ждали сотни меломанов, именно в этот день перекупщики билетов бегали у входа в Октябрьский с выпученными глазами, готовые приобретать «лишние» по цене неимоверной. Но лишних не было. Счастливцы, сжимающие в потных и сухих ладошках заветные кусочки бумаги, струйками вливались в двери.

Начало концерта задержалось на полчаса, пока припозднившиеся посетители не перестали массово заходить в двери зала (они так и шастали весь концерт, к слову). Народ у нас непунктуален чрезвычайно. И уж если купил билет за 500 гривен, то считает возможным опаздывать, шляться по залу, и в голос обсуждать происходящее на сцене.

Херби и его команде надоело тусить за занавесом, и они себя явили. Музыканты сошлись с разных сторон сцены, аки зомби на зов главаря-Вия. Сам чернокожий «Вий» был одет в цветастую рубаху, и улыбался от уха до уха.

Начало выступления было достаточно сумбурным. Разрозненные звуки скатывались в один ком, летели в пропасть зала, и будто отдельно от этого кома звучало фортепиано старины Херби.

В зале, заполненном до отказа, не было где упасть яблоку. Даже райскому. Те, кому мест не хватило (журналисты, в основном), стояли у стен. Все были напряжены. Некоторые подались вперед, вытянули шеи. Все ждали чего-то удивительного. И Хенкок удивительное преподнес. Однако удивление прежде всего вызывал факт легкого несоответствия того, что звучало, определению «джаз». Слишком рвано, и уж слишком хаотично.

Понятное дело – профессионалы-музыканты, понимающие, что стоит за каждым аккордом «монстров», играющих на сцене, впали в экстаз. Однако публика-то – не из профи состоит, а из любителей. Любителей классного джаза. Херби Хенкок сделал беспроигрышный ход – он склепал абсолютно попсовое выступление из замысловатых, и даже несколько невпроворотных, угловатых кусков индивидуального мастерства.

Херби выглядел такой себе пчеломаткой, вокруг которой кружили труженики музыкальных инструментов, желая создать уют главному действующему лицу сцены. И вязкая, жирная игра барабанщика, и удивительные, алогичные аккорды гитариста – все крутилось вокруг главного действующего лица. А само лицо не то, чтобы не потрясало… Просто выдавало лицо чисто коммерческий, тщательно вымытый и, несмотря на кажущуюся импровизационность, продуманный до мелочей продукт. Много говорил, подолгу общался с залом, и временами думалось, что Херби неплохо было бы попробовать себя в качестве актера разговорного жанра. Возможно, успеха на этом поприще добился бы ошеломительного.

Из-за кулис вышла Кристина Трейн, ослепительным белым светом залившая пространство сцены, оккупированной черными музыкантами. Когда девушка запела, то сам воздух Октябрьского задрожал едва ли не оргазмостической истоме. С таким звуком, вероятно, разорвалась завеса в храме две тысячи лет назад, такой голос бывает лишь у певцов от Бога. Голос этот не «натренируешь» даже за сотню лет.

Когда к пению Кристины присоединился клавишник Грег Филингейнс, в пространстве возник утвердительный восклицательный знак. Чистые, свободные, с вкраплениями африканского колорита, песни одна за другой ложились в копилку опыта украинского слушателя, перед которым выступал сложившийся мощный дуэт, самостоятельный и независимый. Независимый даже от Хэнкока, который иногда «зависал», углубляясь в самого себя и в звуки, самим собою производимые.

Под конец выступления Хенкок вышел на сцену с синтезатором, ругающимся по-английски, и квакающим вполне по-русски. «Ква-ква-ква!» - нападал синтезатор на барабанщика – «гав-гав!», отвечал барабанщик. В таких мини-дуэлях докатилось выступление к завершению. То бластерами воображаемыми друг друга музыканты мочили, то космическими молниями швырялись. Мило, но даже за явным дурачеством и экспериментаторством виднелась четко отработанная и продуманная схема выступления.

Как гласит легенда, на бис Херби в Штатах выходит весьма неохотно. В Киеве ликующая толпа также достаточно долго просила маэстро вернуться, но, к чести маэстро, вернувшись, звезды устроили еще одно шоу с раздачей цветов девушкам, а барабанных палочек – фанатам, сходящим с ума под сценой.

В общем и целом праздник джаза удался. Он не стал логическим продолжением предыдущих двух, но это и правильно, наверное. Во всяком случае, одно теперь понятно абсолютно точно – продюсерский центр Jazz in Kiev легких путей не ищет, и под четкие лекала события не подгоняет. При этом также очевидно, что ребятам из Jazz in Kiev работать есть над чем, и работать нужно весьма обстоятельно. Вывод - с характером фестиваль, нестандартный и неприлизанный. Что ж, тем интереснее будет продолжение…